«Военные обстоятельства особенно благоприятны для использования вина, – писал в ноябре 1914 года доктор Эжен Руссо. – Вино усиливает лучшие качества нашего народа: способность не унывать, стойкость, храбрость.» В те времена вино считалось полезным для здоровья продуктом: питательное, убивает микробов, препятствует алкоголизму — не то что немецкий шнапс. Например, на этой открытке, изданной в Шампани, расхваливаются в стихах достоинства разных доступных по цене вин: стаканчик арамона прогонит робость, белый бордо взбодрит, хочешь большой, но чистой любви? хлопни сотерна, а после шамбертена влюбишься сам, рюмочка анжу создаст игривое настроение, а на сон грядущий лучше принять поммери. В 1900 году потребление спиртных напитков (главным образом вина) во Франции составило 150 литров на душу населения.
Когда разразилась Первая мировая, было мобилизовано больше трех миллионов человек, в ежедневный паек которых входила четверть литра вина (стандартный объем солдатской чашки). В 1916 году винную норму повысили до пол-литра, в 1918-м — до 0,75. Конечно, это была бормотуха: кислое, терпкое, отвратительное на вкус красное вино, зачастую разведенное, паленое или с какими-нибудь добавками. Но бьют — беги, дают — бери, спасибо и за это. Большой популярностью в войсках пользовалась песенка «Да здравствует бурда!», которую исполнял комический певец Шарль-Жозеф Паскье по прозвищу Бах, кстати, служивший в 140-м пехотном линейном полку. Давали бесплатно и водку, но только 1/16 л; пива, из-за трудностей с доставкой, больше перепадало бельгийцам. Зато абсент с 1915 года был под запретом.
Любой каприз за ваши деньги: солдатское жалованье можно было потратить в кабаке, что солдаты и делали с превеликим удовольствием. Кроме того, приходили посылки из дома: любящая жена посылала мужу на фронт фляжку с его любимым вином из Бордо, Шаранты, Шампани, Бургундии или Лангедока, а антильцы получали таким образом ром. На Новый год и на 14 июля выдавали булькающий праздничный паек; кроме того, вступление в роту, возвращение из увольнительной и тем более повышение следовало обмыть — так крепилось воинское братство.
В 1914 году в вине недостатка не было из-за перепроизводства прошлых лет, но очень скоро всё изменилось. Урожай 1915 года был катастрофическим, вместо 60 млн гектолитров удалось произвести только 20 млн гл вина. Пришлось спешно закупать вино в Испании, Италии (когда она перестала быть врагом), даже в Чили. Начались и военные реквизиции. Бордоские виноделы должны были отдавать треть произведенного ими столового вина на нужды армии. Для рома эта квота составляла 50%, и ее постоянно превышали. В целом, в год реквизировали 10-15 млн гл разных вин.
Массовая мобилизация лишила винодельческие хозяйства рабочих рук – специалистов и сборщиков винограда. Только на Антильских островах призывать в армию начали с 1916 года, и тогда на фронт уехала только треть мужчин, подлежащих мобилизации, остальные работали на сахарных плантациях и фабриках про производству рома. Пришлось использовать труд женщин, иностранцев и даже военнопленных. (В Лангедоке, например, виноделы предпочитали пленных немцев испанцам и алжирцам, работавшим из рук вон плохо.) Солдатам-виноделам предоставляли и отпуска, но всего только 15-20 дней, тогда как в Шаранте, например, требовали увеличить отпуск до 3-4 месяцев, иначе никакого смысла нет.
Не хватало и транспорта. Железные дороги требовались для переброски войск и боеприпасов, поэтому виноторговцам из Коньяка, например, пришлось вернуться к дедовскому способу и сплавлять товар на баржах. Не хватало стекла и угля для изготовления бутылок, пробок, дерева для бочек — всё для фронта, всё для победы. Промышленный спирт шел на изготовление взрывчатки и смазочных веществ. Химики работали для фронта, поэтому дефицитом стали и инсектициды. Лозы болели, виноград собирали плохой, вино получалось поганое.
В 1916 году в умах произошел поворот: вино перестало быть оздоровляющей и сплачивающей силой и превратилось во внутреннего врага. Французское общество по борьбе с алкоголизмом выпустило плакат, уподобив бутылку германскому врагу, с красноречивой надписью: «То, чего не смогли мы, довершит алкоголь». Общество призвало французские власти последовать примеру России, где еще в 1914 году ввели сухой закон. Генерал Петен под Верденом серьезно опасался, что из-за злоупотребления алкоголем могут возникнуть беспорядки, а солдатский бунт 1917 года (из-за недостаточного снабжения) современные историки приписывают именно этой причине. Меры были приняты, но несколько запоздало: закон от 1 октября 1917 года усилил наказание за пьянство. Были установлены ограничения на количество вина, которое солдаты могли покупать за свои деньги, однако норма осталась довольно крупной: не больше 10 л!
При этом французские генералы не разлюбили шампанское. Маршал Жоффр сам был сыном бочара и считал вино верным спутником солдата, который приведет его к победе. Урожай 1919 года наконец-то получился удачным, французы радовались «вину реванша» и победе над «немецкой филлоксерой».
